На память о Чукотке. Рассказы - Николай Бережной

– Прошу техническое состояние аэропорта Шмидт.

– Вас понял. Ждите.

Бегу в радиобюро. Делаю запрос технического состояния аэропорта Шмидт и тут же получаю ответ: «Аэропорт Шмидт прекратил приём воздушных судов всех типов в связи с отсутствием готовности взлётно-посадочной полосы».

Читаю текст телеграммы на борт.

– Дайте другую погоду! – с настойчивостью в голосе требует командир Як-40.

Иду на метео.

– Девочки, Як-40 к нам летит. Просит другую погоду дать… – неуверенно спрашиваю я.

– Какой Як-40? Куда летит? Как это «другую погоду»? – в растерянности спрашивает синоптик. Подходит к окну, за которым идёт снег. – Какую другую?! Я не могу! Я не дам «другую погоду», – с испугом и возмущением, категорично говорит молоденькая девушка, техник-наблюдатель.

Послышались шаги по ступеням лестницы, ведущей к нам на второй этаж. Появился спокойный, улыбающийся, вселяющий надежду и уверенность диспетчер.

В окно увидели, как тронулась и начала вращаться антенна обзорного радиолокатора. Объяснил Владимиру обстановку и пошёл к себе в радиобюро.

«Каков молодец! – нахваливал я сам себя. – Чётко сработал! Локатор крутится. Диспетчер – на месте!» Главное – вовремя успеть! Чувство гордости переполняло меня за оперативность и проявленные организационные способности!

Из переговоров диспетчера с экипажем стало понятно, что командир принял решение сажать самолёт в нашем аэропорту. А мог бы и в Анадырь вернуться. Благо, что снег прекратился. Видимость улучшилась.

– Полосу наблюдаю. Шасси выпущены. К посадке готов, – доносятся чёткие, отрывистые фразы из диспетчерской.

– Давление 758, тихо, посадку разрешаю.

Через минуту тишину аэродрома взорвал рёв реактивных двигателей, и красавец Як-40, виртуозно прокатившись по рулёжной полосе, выключил двигатели на стояночной площадке.

Опустился трап в задней части самолёта. Пассажиры, как будто с детской горки выкатываясь один за другим, с сумками и чемоданам в руках торопились к зданию аэровокзала.

«Ну вот, – подумал я, глядя на них из окна диспетчерской. – Счастливчики!» А ведь могли бы новогоднюю ночь в Анадырском аэровокзале провести. Вот это командир! Ай да молодец! Не побоялся лететь в такую погоду! Новый год ведь! Людям домой надо! Рисковый мужик!

Вот и сам герой! Высокий, стройный, подтянутый, молодой красавец в новой аэрофлотовской форме с золотыми погонами на плечах.

Поднявшись по металлическим ступеням лестницы, лётчики обычно заходят на метеослужбу или в диспетчерскую. Делают отметки в лётных документах, узнают погоду. Оформляют прибытие, убытие, заправку, предельную загрузку. Погоду по маршруту, ветер на высотах, подбирают запасной аэродром. А в это время вспомогательные службы аэропорта выгружают багаж, почту. Заправляют топливные баки самолёта. Загружают новых пассажиров, почту, необходимый груз.

Но в этот раз бравый командир, даже не поздоровавшись, взглянул на меня и как-то недружелюбно, даже вызывающе спросил:

– Радист?

Я утвердительно кивнул.

Командир взял меня за руку выше локтя и подтолкнул в открытую дверь радиобюро.

– Погоду за 14.20 ты передавал? Где бланк? – суровым, стальным голосом потребовал командир.

При этих словах мне стало как-то не по себе. В предчувствии чего-то нехорошего, ещё не совсем понимая, я протянул ему бланк переданной и подписанной мной метеосводки.

Командир посмотрел в текст, многозначительно покивал головой, молча подошёл к телетайпу, отмотал с бобины контрольную ленту переданной мной телеграммы.

– Иди сюда, смотри! Видишь? – указал на текст на бланке.

– Тут написано: «Девять баллов облачности на высоте 600 метров».

– А ты передал: «Три балла на 600», – и с этими словами он ткнул мне в лицо контрольную ленту телетайпа. – Разницу, надеюсь, понимаешь между «девять» и «три»?

С этими словами командир оторвал часть ленты, где была напечатана моя ошибка.

С бланком погоды и лентой в руке, сверкнув молнией испепеляющего взгляда, командир в ярости хлопнул за собой дверью.

Внутри у меня похолодело. «Так значит?..» – пронзила меня страшная догадка. «Значит, это я стал причиной „всепогодного“ рейса?» Разницу я, конечно, понимал.

При девяти баллах облачности на высоте шестисот метров командир Як-40 не имел права вылетать в наш аэропорт, а при трёх баллах – имел. Вместо фактических «девять» я ошибочно передал «три» балла!

Косяк явно мой, и теперь мне придётся за него нести ответственность!

Радость за прибывших пассажиров и гордость за себя тут же сменились растерянностью и смятением. И пока мой мозг с бешеной скоростью анализировал ситуацию и прогнозировал предстоящие последствия, из динамика громкой связи диспетчера раздался грозный голос начальника аэропорта: «АДП, дежурного радиста немедленно ко мне в кабинет!»

Диспетчер, сидя на вращающемся кресле, повернулся вполоборота: «Слышал? Иди за наградой!» – с улыбкой и долей сочувствия проговорил в форточку Володька.

«Провиант, я 87442. Вылетел к вам в пятьдесят третью минуту, расчётное время прибытия… Прошу фактическую погоду».

«Ну вот, второй летит», – как бы между прочим, не без ухмылки проговорил диспетчер. Мы оба посмотрели в окно. Снег идти перестал. Показались вершины сопок, и даже стали видны краны морского порта. Значит, жизнь налаживается!

Когда после трёпки я вышел из кабинета начальника аэропорта, на стоянке уже стоял второй Як-40. Из одного самолёта люди выходили, в другой шли на посадку.

Молодая счастливая пара, обнимаясь, целовалась перед зданием аэровокзала, радуясь встрече. Новый год они встретят вместе!

«Если бы вы только знали, кто устроил вам эту встречу…» – грустно подумал я.

Ведь впереди меня ждут совсем не радостные события.

Объяснительные. Служебное расследование. Неотвратимость наказания.

Конечно, я вполне осознавал, что всё это мелочи в сравнении с тем, во что могла обойтись цена моей ошибки всего в одну неверную цифру. И всё из-за какой-то лампочки! Вот такая она, романтическая профессия радиста.

Старый винчестер

Trade mark 1879

Экспонаты Эгвекинотского краеведческого музея

Ночью моросил мелкий, противный дождь. Я вышел из балка. Туман тихо и безмятежно висел ниже середины сопок. На противоположной стороне галечной косы, под плотным одеялом серого тумана, плавно поднималась и опускалась тёмно-зелёная поверхность воды. Море дышало.

Осмотрев прилегающее пространство, вернулся в балок. Затопил печь. Привёл в порядок постель. Свернул спальный мешок. Собрал ещё тёплые ватные куртки на нарах. Подмёл дощатый, обитый жестяными заплатками пол. На корабле должен быть порядок!

К утру морось прекратилась. Сквозь туман местами пробивалось солнце. За водой идти метров сто пятьдесят. Чистейшей пробы вода, пройдя сквозь толщу скальных пород, обогатилась нужными минералами, впитав в себя аромат трав и кореньев, журча стекала по краю скалы, наполняя мой котелок.

На завтрак остатки дикой утки, случайно запутавшейся в сети. Тушёное мясо молодой гаги со свежей картошкой и чесночком. Половина жареной головы кижуча размером на всю сковороду. Крепкий, сладкий чай. Хлеб с маслом, икра-пятиминутка с мелко нашинкованным диким луком. Мечта браконьера!

Когда вернутся мои друзья, сказать сложно. Если вчера не пришли, значит, дело дрянь! Случилось что-то серьёзное. Скорее всего, проблемы с «Вихрем». Есть и другие предположения, но об этом думать не хочется. Никто из них не падкий на водку, и ничего непредвиденного произойти как будто не должно, хотя исключать ничего нельзя.

Всё необходимое для жизни у меня есть. Крыша над головой, печь, дрова, уголь. Спички, соль. Даже карабин на случай визита непрошеного гостя. Один такой вчера уже приходил. Вечером по отливу. Протопал через всю лагуну, но близко к балку подходить не стал. Да и слава богу! Не хотелось бы мне подобных приключений.

Вышел на улицу. Ватные клочья тумана, обнимая каменистые серые склоны сопок, из последних сил желая удержаться, цеплялись рваными краями за чёрные клыки неприступных скал, похожих на сказочные замки, а над головой уже прояснялось высокое голубое небо. С первыми лучами солнца, пробившимися сквозь туман, потеплело. Бисером засверкала роса на траве. Заиграла зелень кустарника поодаль в тундре. Защебетали, засуетились мелкие юркие птахи. Начался дневной прогрев. Тундра ожила. Запела. Закипела жизнь! Настроение стало улучшаться. Судя по всему, день обещает быть летним!

Почистил от травы и прочего мусора сеть, растянутую со вчерашнего вечера на галечном берегу. Наломал топором дров из плавника. Вымыл посуду. Всё. Свободен! Можно в отгул. Когда ещё представится возможность осмотреть окрестности. В этих местах я первый раз. Пройдусь налегке вверх по ручью. Поднимусь на правую сторону поймы реки. На обратном пути пройду по склону сопок. Загляну в два-три распадка. Проведу разведку на предмет наличия грибов. Их здесь должно быть немерено!